«Как хорошо, что я не княжна», — думала Николина, стоя босыми ногами в траве, холодной и влажной. Платье она приподняла за подол, но тот всё равно промочился и теперь неминуемо испачкается. Нескромное щебетание птиц, тихий в это время стрекот сверчков и собственное оглушительное дыхание. Она точно знала, что пора идти обратно, но, как могла, оттягивала этот момент. Бабочка села ей на лицо, заставляя сморщить нос и звонко рассмеяться — вот теперь можно идти.

«Как хорошо, что я не княжна», — думала Николина, держа в руках тяжеленную книгу и в пятый раз перечитывая одно и то же предложение. В нём наверняка очень много смысла, но мысли её бесконечно возвращались к тому, как мягко стучится в окно ветер, приглашая на улицу. Почему-то ей казалось, что если она вдруг будет княжной, то больше не сможет играть с ветром, по крайней мере, если тот не запросит официального разрешения, а у него и без того много-много дел. Ветра, знаете ли, обычно не запрашивают официальных разрешений.

«Как хорошо, что я не княжна», — думала Нина, мысленно вытягиваясь макушкой к солнцу. Держать спину прямой становилось привычкой с попеременным успехом. За столом, кроме неё, отец-князь, княгиня, Мстислав и будущий наследник. Нина смотрела на него с сочувствием. За этой главной мыслью, что вдруг пронизала её детство, она не замечала того, что жизнь её во многом похожей была на жизнь наследника княжеского рода. Те же учителя, те же уроки, даже требования во многом походили на те, что предъявлялись ему. Нина умела правильно говорить и молчать, держаться в обществе и точно знала, чего ей делать ни в коем случае не следует, но всё равно не чувствовала ужасающего груза ответственности.

С отправлением в колледж Обскурия на полупансион она не сразу поняла, что формальное детство осталось там, в княжеском замке. Теперь, если убежать постоять босиком в утренней росе, можно было получить строгий выговор, а на игры выделялось специальное время, да и не всякая игра подходила. Из любимых и привычных ей занятий практически неограниченно могла она заниматься лишь чтением и рисованием, так что в свободное время часто зависала в одном кресле, до боли в лопатках и мозолей на пальцах склоняясь над скетчпадом в попытке правильно отобразить черты лица того, кто согласился попозировать, или вчитываясь в волнительные приключения уже полюбившихся героев. Тем не менее, оптимизма Нина старалась не терять, находя поддержку в переписке с любимым братом и внезапном новом увлечении — сложении стихов. Поначалу рифмы выходили детские, неловкие и немного хромые, слова путались между собой, а целые строки и четверостишия безжалостно вычёркивались, если хоть немного неправильно смотрелись, но даже отточенные первые стихи выглядели неуклюже. Николина писала о себе в природе, пыталась рассказать о взрослении, вспоминая, как менялось ощущение солнца на коже и как изменилась озёрная вода за девять лет. Она письмами отправляла стихи брату, тот хвалил, и Нина снова пробовала, снова писала, отгоняя лишние сомнения в себе.

Со временем тосковать становилось всё больше некогда (хоть учиться без брата и было тяжко, она всегда истово ждала наступления возможности увидеться с Микосом, выбравшим Красный Фонтан). Волшебница всегда впитывала теоретический материал, как губка, и потому, что учёба давалась ей легко, она была сильно вовлечена в процесс. Первоначальное обучение, полученное ещё в поместье Чащевых, сильно пригодилось, но занятия в Оскурии оказались куда более наполненными: и не мудрено, ведь и обучались уже вовсе не пятилетние дети. Несмотря на сильную страсть к стихам, Нина быстро прикипела душой к более точным наукам. Если гуманитарные предметы требовали, в основном, запоминания материала, то формулы, подробности устройства тел и подобное вызывали неподдельный интерес. Если прежде она никак не могла представить своего будущего и кем ей хотелось бы стать, то с каждым годом всё яснее становилось девочке, что целительство – путь, которым ей хочется пойти. Бескорыстная помощь другим, полная самоотдача и составление цельной картинки из мелочей и анализов – это волновало неоформившуюся душу. Нина завела себе тетрадь-дневник, с особенной тщательностью и трепетом подходила к занятиям, которые, по её мнению, должны были пригодиться в выбранном направлении. Домашние занятия тоже не прекращались, и Николине это нравилось. Более того, лишь пожив уже немного во втором десятилетии своей жизни, девушка поняла, что собственное общество ей бесконечно приятно – и дела так тоже спорее делаются. Она не искала себе особенных друзей, не засматривалась на мальчишек, иногда слышала о себе мнение: “Заучка”, но и его успешно игнорировала, совершенно не нуждаясь в одобрении кого-то со стороны. Тогда ей было важным мнение Кристалл, Мстислава, Уиллоу, княгини, отца и… приглашённого преподавателя Самаэля Дэдвуда.

Свои к нему чувства обнаружила совершенно случайно. Она нашла их в моменте, когда, замечтавшись, нашёптывала один из стихов, вдохновлённый недавно прочитанным в чём-то даже непристойным романом, а он заметил и прокомментировал. Самаэль пальцами в мозг залез и одну-единственную постоянную, пронизывающую мысль оттуда достал, и в рот себе её положил. «Как хорошо, что вы не княжна» — и щёки подростка зарумянились. Проник в самую суть. Сложно ей и самой себе объяснить, как так получилось, ведь одна точно угаданная фраза — ничто, но спустя короткое время она обнаружила себя влюблённой по уши и готовой на всё. Нине не приходилось жаловаться на сложное детство и нужду в родительской любви и внимании, никаких других особенных детских травм за ней тоже не наблюдалось, так что винить в том, что она оказалась в такой ситуации, можно было разве что романы или личный склад характера. Врождённый. Теперь у неё было ещё больше желания вновь учиться дома и меньше — проводить времени в колледже. Не то чтобы несовершеннолетней клиентке Маэль в самом деле уделял какое-то особенное внимание, но она без задней мысли делала ему презенты, выражающие симпатию, он — не отказывался.

Имело ли это какое-то значение, когда Нина присматривалась к Алфее для продолжения обучения вслед за братом — несложно догадаться, что мотивации поступить именно туда прибавилось. Другим весомым аргументом стали мнения Мстислава и отца. Избегая ли конфликта или в самом деле полагая, что это может оказаться интересным для неё, она настойчиво готовилась к экзаменам и поступила, в самом деле больше нервов убив на это дело, чем стоило.