В детстве его вывозили на каникулы в летнюю усадьбу бабушки со стороны отца. “Усадьбой” это место называли исключительно в семейном кругу, но само строение больше напоминало летний двухэтажный домик с несколькими спальнями для гостей, просторной гостиной и маленькой кухонкой, где работала бессменная домработница. Айвори, будучи ребенком, ее побаивался, а вот бабушку обожал безмерно. И вовсе не из-за того, что она прятала в своем старом (древнем по меркам Айвори) платье маленькие шоколадки для внука и обладала самой доброй и успокаивающей улыбкой (как-то Айвори подумал, что в этом решающую роль играли лучистые морщинки на ее лице, и отчасти был прав), а потому что она пускала его в поистине огромную домашнюю библиотеку. В ней всегда было чисто, ни пылинки, и поддерживалась нужная для книг температура. Айвори сначала слушал, как ему читала бабушка, погружая его в фантастические миры. А, когда подрос, смог выбирать, где он окажется сегодня, не вставая с удобного кресла. С возрастом он стал чаще скрываться здесь, меньше уделяя внимание прогулкам и больше книгам. Как-то незаметно любовь его бабушки к литературе перетекла и в его сердце.
Подростком он учился в Красном Фонтане. Он ожидал этого и готовился, потому что его отец определил будущее сына военным. Конечно, он мечтал о том, чтобы и сын оказался во флоте, но здраво рассудил, что заманить сына в море можно и потом, когда подрастет и поумнеет. Айвори на этот счет не думал ничего, он лишь чаще замыкался в себе и старался брать побольше книжек из домашней библиотеки, потому что они были интереснее, чем то, что хранилось в пределах Красного Фонтана. Айвори, пожалуй, учеба нравилась, у него были хорошие данные, которые он успешно развивал, но без особого энтузиазма.
Ему всегда чего-то не хватало. Он старался искать это в книжках, в повседневных обсуждениях прочитанного с соседом (Айвори очень повезло, что он оказался в компании такого же любителя почитать), в прогулках, в тренировках, в поездках домой. Чем старше он становился, тем, пожалуй, больше понимал, что в нем зреет желание куда-то себя деть. То ли сбежать от реальности, которая его окружала сейчас, то ли найти в конце концов свое место. его реальность выложили для него мощеным камнем, но эта дорожка нравилась ему не более других. Айвори был обычным, не тем, у кого горят глаза от воинской службы. Он точно мечтал не об этом, но шел по этой тропе, потому что не знал, что по итогу ему окажется интересным, что зажжет его внутренний огонь. Он читал книги, глядя на соседа с горящими глазами и понимал, что даже библиофильские увлечения ему привили. Сначала бабушка, а теперь и этот парень, лицо которого Айвори забудет, как только закончит обучение.
Айвори с детства был мальчишкой замкнутым, но с наступлением пубертата и с приближающимся завершением обучения, он становился все невыносимее. Айвори перестал толком разговаривать с родителями, чаще прятался за книгами, отпустил длинные волосы в каком-то своем негласном протесте (на самом деле ему просто стало все равно на свою внешность) и чаще думал о том, как повернется его жизнь после обучения. Пожалуй, в таком состоянии до его сердца могла достучаться лишь неизменная улыбка бабушки. Вечной и мудрой, и очень-очень доброй к своему некудышному внуку.
Именно после случайного диалога, суть которого уже забыта, да и никогда не была важна, с ней Айвори решил свернуть с дорожки, которую выложил для него отец. Это было глупым решением еще тогда, спустя года Айвори точно знал, что мог обойтись без этого. Потому что его подростковый бунт в виде своротки на крохотную тропинку, заросшую травой, оказался параллельным хождением по грязи. Хотя странно выражаться подобным образом на престижную службу на стража.
Но, тем не менее, это все-таки был бунт. Чуть больше свободы, чуть меньше военного, библиотека куда интереснее, люди поприятнее. Айвори и правда совсем расслабился, а отец на него затаил обиду. Ему пришлось проглотить ее по большей части, потому что его жена была против беспочвенных обид на сына. Мама Айвори была рада тому, как он проявил себя и стал чуть меньше замыкаться в себе. Она была рада за сына еще больше, когда он познакомил ее с Алариком, его первым настоящим другом, которого Айвори воспринимал и воспринимает спустя много лет, как друга.
По окончанию обучения их пути все же разошлись. Но это не стало преградой для обоих, чтобы поддерживать общение. Они познакомили друг друга со своими будущими женами, а потом побывали на свадьбах друг у друга. Аларик первым похвастался своим ребенком, а после вторым, но Айвори не стал сильно отставать. Он улыбался, как ни разу в своей жизни, держа на руках новорожденную дочь. Она была его самой большой любовью, даже больше его любви к жене. Именно к Аларику пришел Айвори после самого худшего периода в его жизни. И именно общение со старым другом, наверное, еще оставляло в Харрисе капли человечности и надежды на будущее.
После учебы в алфее Айвори все же поступил на службу, поняв, что ему в стражах все же не так интересно. Его молчаливый конфликт с отцом закончился, когда капитан-командор Эзра Харрис отдал честь новобранцу, курсанту Айвори Харрису. Это, пожалуй, был один из самых счастливых дней в жизни Харриса старшего.
Пусть Айвори не стал служить во флоте, как мечтал его отец, он быстро продвигался по службе на суше, лишь оставляя больше поводов гордиться им. Но как бы Айвори не старался, сколько бы сил не вкладывал, какие бы награды не получал, с каким бы званием не ходил, где бы ни оказывался, ему все казалось, что чего-то не хватает.
В одни из увольнительных Айвори заглядывает в паб, полный его сослуживцев, таких же вояк, как и он сам. Там он встречает красивейшую из женщин, сирену, завораживающую его своим голосом. Закатное солнце отливало на ее русых волосах оранжевыми бликами, теряясь в этом золоте. Нежно бежевое платье переливалось на ней, будто бликами на водной глади. Она выступала, пританцовывая в такт музыке, влюбленная в свою работу. И Айвори даже не понял, как влюбился. Он позже узнал ее красивое имя, но она просила называть ее просто “Тони”. И кажется, Айвори ей тоже понравился.
Они виделись все чаще и чаще в его увольнительные. А потом, по завершению одного из контрактов, Айвори взял длинный перерыв, чтобы вдоволь насладиться тем, что он уже считал семейным бытом. У него было много новых обязанностей, но еще больше новых радостей от жизни с Тони. Она сияла в его жизни такой яркой звездой, что он забыл о всех своих горестных мыслях, забыл, каким угрюмым воякой был всю жизнь, забыл, как смеялся над отцом, ходившим по струнке при маме. Теперь Айвори сам понимал, что готов абсолютно на все ради той, что приняла в свои руки его уставшее сердце.
Тони тоже любила книги, а еще путешествовать и сцену. Она читала ему стихи своих песен, читала прочих авторов, порою пела, даже без слов она завораживала своим голосом. Айвори в тот период и сам проникся этой лиричной литературой и стихами, к которым редко притрагивался раньше. Он познакомил ее с родителями, отвел ее под венец и вновь вернулся к контрактной службе.
Несколько лет успешной службы спустя ему вновь пришлось брать перерыв, потому что Тони сообщила ему крайне волнующую новость. У них будет ребенок. И не было картины трогательнее, чем мрачный военный, принимающий на руки свою дочь, завернутую в пеленки с жирафиками, посапывающую и такую крошечную. Он плакал. И это были самые оправданные и честные слезы в его жизни.
Дальше все закрутилось и завертелось еще больше. Жизнь, как показалось Харрису, наконец стала обретать смысл. Он суров и серьезен на службе, но дома его ждал мир и покой, его тихая гавань, где он всего лишь был любящим мужем и отцом. День за днем бежали в бешенном темпе, а его маленькая принцесса росла не по дням, а по часам. Она играла со своими бабушками и дедушками, танцевала под пение мамы, кружилась перед папой, хвастаясь своими платьями. Айвори готов был отдать за ее улыбку жизнь. Она была такой же красивой, как ее мама, но взгляд у нее был папин. Умный, немного горделивый, но сияющий, с блеском, какого у себя Айвори никогда не замечал. И он очень любил этот блеск.
Подходил к концу очередной контракт, когда Харрисы начали планировать совместную поездку на долгий отдых где-нибудь у теплого моря. Айвори знал, чем может порадовать свою жену, как и знал, что хочет показать своей дочери. Он уже видел картины их путешествия, прогулки по пляжу, обеды на верандах в жаркие дни, вечерние танцы и поздние подъемы.
Ничему из этого не суждено было сбыться.
Ему дали один день увольнительных на похороны, потому что его миссия была крайне важной и больше ему не могли позволить. Через полтора года заканчивался его контракт и он должен был закончить все в срок. Айвори потерял в тот день не только жену и дочь. Он потерял свое сердце, свою веру в службу, потерял свою уверенность в почете и престиже воинского звания, потерял всякое желание общаться с отцом, потому что тот не смог подобрать слов утешения для сына, не смог его поддержать. Дорога Айвори рассыпалась в крошку, не имея больше никакого смысла. Для него перестали существовать понятия семьи, любви, долга, веры, смысла жизни. В один день вся его суть потеряла все его основы.
Он закончил контракт и не стал заключать новый. Служба никогда не зажигала в нем желания погрузиться в нее с головой. Теперь же у него возникала физическая тошнота от необходимости и дальше слушаться приказов. Никому из сослуживцев он ни сказал о своих причинах ухода. Он счел это неважным. Для них это всего лишь сухой факт и повод посплетничать. А для него это было слишком тяжелым разговором.
Сначала он думал о справедливой мести. Кровь за кровь. Но быстро понял, насколько это бессмысленно. А после того, как членов секты в итоге поймали, это стало еще больше бессмысленно, пусть Айвори и не перестал возвращаться мыслями к тому, как он мстит. Это были худшие его дни. Еще хуже казались лишь ночи. Иногда у него была бессонница, а когда он мог заснуть, его преследовали кошмары. В одних его родных убивали у него на глазах, а он ничего не мог с этим поделать. В других его семья была жива, они мирно обедали или играли, или гуляли. И Айвори не знал, какой из типов снов приносил ему наибольшую боль. Вина и тоска душили его. И ведь он даже не мог поговорить с кем-то.
Первую годовщину Айвори встретил совсем разбитым. Он не нашел в себе сил привести себя в порядок, но он пришел на берег. Туда, откуда отправлял своих родных в последнее их путешествие. И долго вглядывался вдаль, обдуваемый холодными ветрами. Будто еще верил, что его родные могут показаться, выплыть из тумана на своих лодках, спуститься на берег и обнять ожидающего их Айвори. Вторая прошла не лучше. Каждая из годовщин разбивала его сердце лишь сильнее, кроша осколки в мельчайшую пыль.
Долгие годы службы приучили его к постоянному действию. Он не мог просто лежать дома без движения, он понимал, что начнет сходить с ума. И он выходил, он гулял, он забредал куда-нибудь, плутал. Это никогда не приносило ему радости, лишь усиливая его вновь проснувшееся чувство, что ему куда-то надо, но это хотя бы могло утомить его настолько, чтобы он смог уснуть по возвращению.
Он читал, потому что он любил книги. И потому что они могли его отвлечь. Получалось не сразу, ведь он мыслями возвращался к семье, и книги оставались недочитанными. А после он даже втянулся.
Он общался с мамой и бабушкой, но так и не смог заговорить с отцом. Он как-то написал Аларику, интересуясь о его делах и умалчивая о своих. Правда, долго молчать не получилось, потому что после вопроса о жене и дочери, Айвори просто расклеился. Он думал, что сможет пережить этот вопрос более достойно, но даже не заметил, как слезы сами собой начали стекать по его щекам.
Он думал все закончить. Правда, даже хотел. Для него ничего больше не имело смысл, не держало его здесь. Он прожил так мало, еще меньше прочувствовал жизнь, но уже не хотел пытаться и искать чего-то, что ему так не хватало весь его путь. Он уже потерял это, настолько, что никакая сила не была способна вернуть утерянное. Но каждый раз, когда он думал об этом, возвращался ко взгляду своей матери. Родители не переживут его смерти. родители не должны хоронить своих детей. Он не поступит с ними так, пусть все еще и обижался на отца. Правда, ставить это в абсолют становилось все сложнее.
Спустя время Аларик, горячо сопереживающий его потере, как своей, сказал, что без работы Айвори совсем сойдет с ума. Ему стоило заняться хоть чем-то, что будет способно разбавить его будни на этой бренной земле. Айвори пожал плечами и согласился. Он все еще не считал, что хотел бы делать хоть что-то, но просто чтение и прогулки и правда уже наскучили. Он любил книги и гулять, но ему явно была просто необходима смена обстановки.
Так он оказался на освободившейся должности в алфее. Его приняли со скрипом, в основном благодаря рекомендациям Аларика. Но приняли, и Айвори отнесся к этому с большим равнодушием, чем было нужно.